На этой неделе мы говорим о рукописных книгах прошлого и настоящего, не имея в виду охватить тему в целом, а, скорее, порадовать читателей “Чердака” подробностями и нюансами, которых они, может быть, не знали. Потому что о рукописной книге и каллиграфии вообще можно рассказывать бесконечно.
Когда заходит речь об иллюстрированных манускриптах, на память моментально приходят такие шедевры, как Часослов герцога Беррийского или Большие французские хроники: огромные рукописи с дивными миниатюрами, которые можно рассматривать часами и, желательно, с хорошей лупой. Ну вот, например, иллюстрация из Хроник – важное событие в аббатстве Сен-Дени при участии короля и епископа:
Десятки лиц, золоченый алтарь, каменное кружево. Но это еще не все. Вот фрагмент этой же иллюстрации, сильно увеличенный:
Это сцена убийства Анзенгизеля, близкого родственника Хлодвига II, который как раз выясняет отношения с епископами (а они в те времена были сильно натянутыми), но Бог с ним, с содержанием. Вы посмотрите на эти детали. На крошечную золотую корону. (Собачка, впрочем, тоже хороша.)
Знаете, почему я начал именно с “вы посмотрите”? Потому что именно это – главное различие между книгой и свитком. До того, как появились книги-кодексы – которыми мы все пользуемся до сих пор, – в ходу в основном были свитки. Они, как правило, делались из дешевого папируса, были более чем долговечны и удобны для того, чтобы записать на них что-то раз и навсегда – и упрятать в сундук. И больше не доставать.
Потребность в кодексе – в страницах, которые можно не только перелистывать, а что очень важно, пронумеровать, появилась тогда, когда появилась потребность перечитывать записанное, причем по нескольку раз. И потребность в том, чтобы быстро найти необходимый фрагмент текста. Письменность возникла тогда, когда людям понадобилось записывать, а вот книга – тогда, когда им понадобилось записанное перечитывать. И вот тогда-то и появляются картинки, которые можно рассматривать, к которым можно возвращаться – как к любому фрагменту текста. И тогда же, кстати, появляется пергамент – потому что он значительно более стоек к износу, чем папирус.
Как создавались книги, я думаю, известно всем: шкуры телят выделывались, нарезались на тетради, сшивались. Затем разлиновывались – когда линейкой, а когда особой доской с натянутыми по шаблону жилами – чтобы не отмерять каждый раз высоту строки заново. Затем писали текст, а последним за книгу брался художник.
Известно, что писцам следовало соблюдать тишину, а главное – не торопиться, ведь тексты большей частью были священными, следовательно, сам процесс их переписывания был актом сакральным, иногда в день делали всего несколько строк. В скрипториях было светло, но часто холодно, и одним из инструментов писца был металлический шар для обогрева рук.
Писали в основном черным, но иногда – золотом и серебром, сохранилось около двадцати пяти так называемых “пурпурных манускриптов”, их страницы окрашивались самой дорогой краской того времени, пурпуром, вид у такой книги был совершенно нечитаемый, и, кстати, первое упоминание о “пурпурной библии” связано с осуждением такой чрезмерной роскоши.
Считалось, что за каждую букву, лично выведенную в фолианте, на том свете прощается по одному греху. Считалось также, что как только монах берется за перо, к нему на левое плечо немедленно садится черт. Он всячески старается помешать богоугодному делу, щекочет писцу шею, тянет за волосы, и вот уже дрогнула рука и упала на лист клякса. Поэтому всякий, прежде чем окунуть перо в чернильницу, отрекался от нечистой силы, трижды плюнув и дунув через плечо.
Помимо бесов, холода и затекшей спины писцов одолевала еще одна напасть: мыши. Книжная мышь – это не просто выражение, эти мелкие твари буквально сгрызали страницы, кто же откажется от кусочка нежной телячьей кожи. Но кроме прямого вреда, от них был вред и косвенный: они отвлекали переписчиков, вводили их в гнев и прочие недостойные состояния.
Прямая иллюстрация: Хильдеберт, переписчик, швыряет камнем в мышь, которая шарит в скриптории. Надпись в его книге гласит: “Негодная мышь, часто ты меня в гнев ввергаешь! Уничтожь тебя Господь!” 
Рукопись XV века, хранится в Кельнском историческом архиве 
Защитой от мышей в скрипториях служили кошки. Но и с ними было не все ладно.
Во-первых, в погоне за мышами они могли и сами испортить рукопись. А во-вторых, могли ее испортить не только в погоне за мышами.
Это, наверное, самая комическая и одновременно прежалостливая страница рукописной книги во все времена. Текст гласит: “Ничего тут не пропущено, это кот пришел ночью и нассал. Будь за это проклят он в частности и все кошачье племя в целом. Не оставляйте на ночь открытых книг там, куда могут придти кошки!”.
Заставка: фрагмент миниатюры братьев Лимбург из Роскошного часослова герцога Берриского.
Хотите нас поддержать?
Спасибо!
