На этой неделе в мире — новолуние и равноденствие, в Варне — снег падает на цветущие сливы, в книжном клубе «Тихий омут» готовится обсуждение «Не отпускай меня» Исигуро — словом, на Чердаке японская неделя.
Что может быть увлекательнее, чем залезть на чердак ночью с фонариком и поговорить о призраках? Тем более, о японских призраках? А точнее — о серии «Сто рассказов» Кацусики Хокусая. Имя это очень известно, хотя бы по паре листов его гравюр видел каждый. Вот этот, наверное, самый популярный, из серии «Сто видов Фудзи».
Укиё-э, «образы изменчивого мира» — это жанр японской гравюры, пик которого пришелся на эпоху Эдо (XVII-XVIII вв.), когда в городах появились особые кварталы: здесь были дома знаменитых куртизанок, выступал театр Кабуки, огни не гасли до рассвета, и термин «укиё», который на слух еще означает «юдоль печали» стал скорее означать «мир мимолётных наслаждений». Конечно же, помимо пейзажной и жанровой тематики, гравюры воспевали красоту куртизанок, прославляли актеров театра, и — да, рассказывали жуткие истории о призраках. И не только потому, что эти истории часто были темой театральных постановок. Японская гравюра XVII-XVIII веков — это, по сути, лубок, дешёвый в производстве лист с картинкой и текстом, часто афиша, часто — рекламная листовка. Но поскольку это прежде всего лубок — в нём постоянно всплывают темы фольклора, а уж чем-чем, а призраками, демонами, духами и прочими существами японский фольклор полон до краев.
Я расскажу три истории, которые часто появлялись на гравюрных листах, в частности, на листах Хокусая, многие из них вы наверняка видели и гадали: о чём тут вообще речь. Вот я и расскажу.
Прежде всего, для потустороннего в Японии есть множество названий. Во-первых, общий термин, обакэ, образованный от глагола бакэру — превращаться. Обакэ может быть даже существом из плоти и крови, но то, что он есть — превращение, трансформация — делает его призраком. Внутри обакэ, к примеру, есть ёкай — существа с очень длинной шеей или одним глазом, могут быть как зловредны, так и дружественны. Словом, пантеон велик.
И в этом многообразии выделяется одна группа — юрэй. Души, лишенные покоя. После смерти душа человека ждёт, когда над телом совершатся все необходимые обряды, после чего отбывает. И встретиться с оставшимися родственниками может только в один день в году. Но если человек погиб не своей смертью, покончил с собой или обряды над его телом были проведены неправильно, душа превращается в юрэй и может находиться в мире живых, сколько пожелает. Главное занятие юрэй — месть.
Большинство юрэй — женщины, погибшие от любви или жертвы жестокого обращения мужчин. И множество историй юрэй как раз встречается в «Ста рассказах» Хокусая. Что такое эти самые «Сто рассказов»? А вот что: в Японии долгое время процветала игра «Компания рассказчиков ста страшных историй» («Хяку моногатари кайданкай»). Безлунной ночью внутри бумажного фонаря или за ширмой синего цвета помещали сто свечей, после каждой рассказанной истории гасили одну свечу. По мере того, как рассказывались истории, в комнате становилось темнее и темнее. Считалось, что когда прозвучит сотая история, произойдёт или появится нечто ужасное.
Итак, призраки!
«Призрак Оивы»
Это одно из самых известных японских приведений. История Оивы, «Страшная история о призраке из деревни Ёцуя с дороги Токайдо», пользовалась невероятной популярностью в театре, а после появления кинематографа пережила десятки экранизаций.
Оива была женой ронина Иэмона, самурая без хозяина. Он был вынужден изготавливать зонты, чтобы прокормить жену и новорожденного сына. Это было для него настолько унизительно, что он возненавидел свою супругу, источник всех его бед. Сосед уговорил Иэмона напоить жену ядом, потому что его внучка была влюблена в ронина. Тот так и сделал и женился на девушке. Вернее, почти женился. Во время свадьбы на месте невесты ему примстилась умершая в мучениях жена, и он отрубил девушке голову. На той свадьбе вообще полегло довольно много народу. После чего негодяя начал преследовать призрак отравленной жены, являясь буквально повсюду.
В одной из сцен пьесы Оиву превращается в загоревшийся бумажный фонарь. Именно он и изображён на гравюре.
Окику из истории «Сара-ясики» («Усадьба с тарелками»)
Князь Химэдзи за верную службу получил 10 драгоценных голландских тарелок (тех самых, с синей росписью), мыть которые доверяли только служанке по имени Окику. Некий самурай долго домогался благосклонности этой служанки и наконец пошёл на хитрость: спрятал одну тарелку, а со служанки потребовали все десять, и она пересчитывала их раз за разом, и одной недоставало. Самурай сказал, что простит девушку, если она станет его любовницей, но Окику отказала и в этот раз. Тогда самурай убил её, а тело сбросил в колодец. Окику стала призраком, каждую ночь она появлялась из колодца и продолжала пересчитывать тарелки: «Одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять», а дойдя до десятой, завершала подсчет жутким воплем. От всего этого её обидчик то ли сошёл с ума, то ли сбежал из замка, словом, плохо кончил.
И третья история, на этот раз о мужчине-призраке: Кохаде Кохэйдзи.
История его описана в романе Китао Масаёси, а также в пьесе Кабуки, поставленной по мотивам романа. Кохада был убит своей женой и её любовником, а став призраком, регулярно навещал обоих в наиболее интимные моменты и заглядывал через москитную сетку. У Хокусая, по-моему, призрак выглядит не зловеще, а чрезвычайно кокетливо, хотя, конечно, никому не пожелаешь такого гостя.
К сожалению, далеко не все истории призраков из «Ста рассказов» известны, далеко не все можно рассказать, собравшись безлунной ночью. Но на три свечи, если что, хватит.
Хотите нас поддержать?
Спасибо!
