Лингвистическую неделю продолжают заметки фотографа и переводчика Натальи Реццы о чешском языке.
Шотландского терьера Бертрама Уилберфорса вчера на почте назвали «Бертичек-чертичек». Раньше звали «Бертик-чертик», но, похоже, по чешским меркам это слишком сдержанно. Суховато. Строго.
Чешский язык весь уменьшительно-ласкателен. Там, где русский официально скажет «малый мост», чех скажет «мостик» и станцию метро в центре Праги так назовёт. Там, где русский скажет «солнце», чех скажет «слуничко». Натурально, на местном рок-радио взрослые мужики басом в прямом эфире говорят — хорошая сегодня погода, светит слуничко. По этому случаю ставим писнечку группы Раммштайн. Там где русский, наступив на горло имперской своей солидности, скажет-таки «конёк», чех не чихнув глазом скажет «коничек». В маникюрном салоне предлагают «кремик для кожички ручек». Ручки — это у взрослых, про детские могут сказать и «ручички». Первый суффикс для ласкания, второй для уменьшения, я надену все лучшее сразу.Ветеринар, пани докторка Ружичкова (то есть муж у неё — пан Розочка, распространенная чешская фамилия), спросила как-то раз, часто ли на песека цепляются клещата. Клещата. Признаюсь, какое-то время думала про честную женщину нехорошее. Должны же быть какие-то границы, рамки. Рамочки хотя бы. Потом выяснилось, что хвост «-ата» в данном случае утратил уменьшительно-ласкательное значение, остался только как один из индикаторов множественного числа. Звиржата, например — это звери. «Фантастицка звиржата: Гриндевальдовы злочины». «Фарма звиржат», роман Оруэлла. Альбом «Звиржата» группы Пинк Флойд. «Проблема нападения клещат на звиржат», серьёзная статья в журнале. Уменьшительно-ласкательно было бы «нападение клещаток на звиржаток». Таких статей пока не встречала, но готова ко всему.
https://www.anekdotovmir.ru 
placepic.ru
Наши предки тоже уменьшали и ласкали. Это видно по реликтам в языке. Скажем, швейная машинка. Потому что не машина. Машина большая, а швейная маленькая, it’s only logical. Стиральная вошла в обиход позднее, и она уже может быть и машинка, и машина. Посудомоечная, которая пришла позже всех — та уже чисто конкретно машина, никаких тебе. Или девушка, диминутивная дева. Или столик, который журнальный — никто же не думает, что человек питает к столику нежность, просто столик меньше, чем стол. Если бы столичек, тогда да, подозрительно, хотя кто мы такие, чтобы осуждать. У стола зато ножка. А пишем ручкой. Ёлка, иголка, книжка, чашка, стенка. Картинка, опять же. Новичок. Не в смысле ядика, конечно. Платок, булавка, молоток. Котелок. Да скамейка, в конце концов. Позволяли себе. Потом что-то случилось. Думаю, революция. Товарищ, негоже пролетарию уменьшать и ласкать! Пролетарию гоже увеличивать (надои) и ударять (автопробегом). Хотя началось ещё раньше, в 19 веке, когда в борьбе с несолидностью оторвали хвост зонтику, превратили в зонт, а ведь он zonnedek по паспорту. Немного досадно, что на имена-фамилии это не распространилось. Были бы у нас сейчас актёр Суэйзи по имени Патр и режиссер Стенли по фамилии Кубр. Ну и по мелочи всякое: король-солнце Людов XIV. Древне-русский князь Рюр. Исландская столица Рейкьяв.
И в космосе спутн.
Теперь вся эта нежность в русском языке обрушивается на детей. И котиков. И еду. Зайчик, покушай борщику. Колбаски нарезать? Хлебушка? И на алкоголь, конечно. Водочка, коньячок. Пивко. Пивасик даже. Винцо, винишко. Шампусик.
И вот тут чехи проявляют внезапную строгость.
Там, где у нас уменьшительный и ласкательный, легкомысленный и игривый шампусик, у них — сдержанный, почтительный шампус.
Наткнулась у Дрюона в очередной раз на слово «требушет», пошла уже наконец в гугл посмотреть на его, требушета, портрет, и пучина сия поглотила ея в один момент. Как это в интернетах бывает: картинки со ссылками на другие картинки, библиотечные пдфы, тёмные подворотни википедии, короче, выяснилось, что на Руси подобные метательные машины назывались пОроками, а происходит это название от слова «праща» (по схеме хлад-холод, глад-голод), а праща пошла, в свою очередь, от древнего корня, означавшего «бить».И тут дошло до меня, что чешское слово «праштеный», которое в разговорной речи означает примерно чокнутый или придурковатый, и которое я наугад для себя переводила как «пыльным мешком ударенный» (потому что корень «праш» — это же от «прах», думалось мне), — означает именно «ударенный», без всякого пыльного мешка. Хотя в чешских интернетах встречается и словосочетание праштеный питлем, то есть как раз ударенный мешком, и используется, например, для толкования слова шуспайтль. Которое в свою очередь обозначает человека, находящегося, скажем политкорректно, не на пике интеллектуальной мощи. Шуспайтль этот состоит из двух корней: немецкого Schuss (стрелять, бить) и pajtl, которое есть искаженный средневерхненемецкий biutel, из которого выросли современные немецкий Beutel (мешок) и чешский pytel, то есть опять же мешок. Интересно, что у нас мешок, которым по башке бьют, пыльный или мучной, а у немцев нет. Немец, прежде чем бить кого-то мешком, мешок сначала стирал, потому что орднунг. Кто из народов изначально придумал бить людей мешками по голове, найти не удалось.
И между прочим, раз уж зашла речь о битье, английское хит и немецкое шлягер — аналоги не только смысловые, но и буквальные, удар. Логично, бьют ведь своим шлягером публике прямо в неокрепший мозг. Пронзило меня сие экзистенциальное понимание при обнаружении в меню слова Schlagobers (взбитые сливки), и тут же пронзило ещё одно понимание — о том, что чешское мясное блюдо «катув шлех» (удар палача) наверняка тоже шлагеру этому как родное. Тут бы отдельно написать про чорненькое чешское чувство юмора, но ладно, как-нибудь потом.Возвращаясь к праще, слово «прачка» происходит от того же праславянского *pьrati — бить. Приходится признать, коллеги, что прачечная в некотором смысле действительно хуячечная.
Или вот, скажем, готовит человек ужин. Отварил картошки, к телятине соус наколдовал модный, апельсиново-гранатовый. Тут же в чашечке икра баклажанная. Рядом салат помидорный. На десерт, например, персик. Или даже ананас. С дыней.
По факту человек налопался одних яблок. Ну ладно, телятины ещё. В яблочном соусе. В яблочно-яблочном даже. С яблочной икрой и яблочным салатом. И на десерт — яблоко или даже яблоко. С яблоком!
А всё потому, что, скажем, картошка в баварском диалекте немецкого — erdapfel, «земляное яблоко». Апельсин произошёл от голландского appelsien — «китайское яблоко». Гранат в английском pomegranate, от французского «яблоко с зёрнами». Баклажан на итальянском melanzana, от mela insana — «яблоко безумия» (или «яблоко безумное»). Всегда относилась к баклажанам с подозрением. А помидор, скажете вы, родной наш красный помидор. Этот в одних языках яблоко райское, а в других вообще золотое (и наш хоть и красный, а всё равно золотой, от итальянского pomo d’oro). Персик — от латинского malum persicum, «персидское яблоко». Ананас — pineapple в английском, «шишко-яблоко». Ну и дыня — в нескольких языках melon, который от латинского melopeponem, который от греческого melon+pepon — яблоко+тыква, то есть. Что как бы делает арбуз, который по-английски watermelon, самой что ни на есть водяной… водояблотыква он, в общем.
Так-то. How do you like ’em apples? (c)
PS: а наш арбуз происходит от персидского слова xarbuza, которым называли дыню. Дословно — ослиный огурец. Не знаю, что и сказать.
Наталья Рецца,
впервые опубликовано в блоге автора.
Фото обложки — станция метро «Мостик» — https://commons.wikimedia.org/wiki/User:Miaow_Miaow
Хотите нас поддержать?
Спасибо!
Следите за публикациями «Чердака» в Telegram
