Е-Гун любит драконов

Фразеологизмы и идиомы рассказывают о культуре носителей языка коротко и ярко. В лингвистическую неделю мы попросили Ирину Ющенко – переводчика, лингвиста, фрилансера, – написать для нас о китайских “чэнъюи”.

Китайский язык – один из самых простых в мире. Это не шутка. В нем одно и то же слово может быть существительным и глаголом, немножко подвизаться в роли прилагательного, по вечерам подрабатывать предлогом и иногда подменять на работе еще какую-нибудь приболевшую часть речи. В нем нет суффиксов, префиксов, окончаний и постфиксов. (На самом деле, в последние несколько десятков лет суффиксы вроде бы начали появляться, но лингвисты из противоборствующих лагерей так казуистически доказывают друг другу, что в китайском суффиксы есть, просто очень деликатные! – нет, в китайском суффиксов нет, этого не может быть никогда!, – что юристы бледнеют от зависти и нервно курят в уголке.) Нет падежей и склонений. Порядок слов в предложении жестко определен – бытует даже присказка, что вся грамматика китайского сводится к порядку слов в высказывании, – слова никак не соединяются друг с другом, а просто нанизываются на ниточку одно за другим: ты вечер посещать урок, а? Я каждый день вечер посещать три урок. О, ты трудолюбие! В общем, кабы не иероглифы и тоны, весь мир давно бы уже забросил английский и беззаботно общался бы по-китайски.

Но простота не так проста, как могло бы показаться. Немалую часть китайского разговорного языка составляет не что иное как гиперссылки, которые китайцы, конечно, тоже изобрели первыми, где-то между порохом и бумагой. Гиперссылки называются «чэнъюй» – 成语, – то есть нечто вроде «завершенных слов», то, что мы называем крылатыми выражениями. Как правило, чэнъюй состоит всего из четырех иероглифов, которые нетрудно прочесть, но очень трудно понять, к чему это все: «Е-гун любит драконов», «звуки песни обвивают потолочные балки», «три посещения хижины», «край неба и угол моря». Дело все в том, что эти четыре иероглифа – не более чем ссылка на исторический анекдот, притчу или предание. Предполагается, что в мозгу у услышавшего чэнъюй человека развернется свиток с текстом, и смысл сказанного немедленно станет ясен. И в этом весь китайский язык как он есть: все просто, главное – держать в голове небольшую библиотеку.
Вот хотя бы история про того самого Е-гуна, который любит драконов.

📷葉公好龍 (е гун хао лун) – Е-гун любит драконов.
Это гиперссылка на историю о некоем Чу Чжуляне, который жил в период Чуньцю и называл себя Е-гун (тут китайская идиоматика явно наследует лимерикам: обязательно надо уточнить, где и когда жил герой, хоть бы это и не имело никакого отношения к делу). И этот самый Е-гун, который на самом деле Чу Чжулян, очень любил драконов, прямо их коллекционировал – и на занавесках у него были драконы нарисованы, и у дверей каменные стояли, и на дверях были вырезаны. Фанат, короче.
Удивившись и обрадовавшись появлению такого ревностного поклонника, некий дракон решил заглянуть на огонек и поощрить фаната приятным разговором. И явился к нему прямо домой. А Е-гун не оценил, закричал и убежал. Вот же странный человек, ну! И вот когда он побежал по улице, крича от ужаса, все поняли, что на самом деле он разбирается в драконах очень поверхностно, ничегошеньки в них не понимает и вообще только думает, что любит, а на самом деле даже и вовсе боится!

И с тех пор выражение “Е-гун любит драконов” стало означать поверхностный интерес к вопросу, пустое увлечение. В качестве примера использования выражения справочник по чэнъюям предлагает такое утверждение: “Мой интерес к рисованию – это вам не Е-гун любит драконов. У меня все серьезно!” Вот что должно развернуться в голове у человека, который прочтет эти четыре иероглифа. Чтобы все это запомнить, нужно недюжинное упорство, и потому чэнъюев про упорство у китайцев тоже очень-очень много. Мои любимые – «глупая птичка рано взлетает» и «Цзинвэй засыпает море».

笨鸟先飞 (bèn niăo xiān fēi, бэнь няо сянь фэй) – глупая птичка рано взлетает. Спойлер: ранний червячок тут практически ни при чем.

Текст для загрузки в память: некая птица, о месте и времени жительства которой нам ничего не известно (нарушение канона, однако!), вывела птенцов. Птенцы были хорошие и крепкие, только младший не удался, хилый был и чахлый. Ин гроссе фамилле нихт клювен клац-клац, как известно – все его обижали, еду отнимали, и от этого он только больше хирел и чах. Ясно было, что осени ему не пережить и до теплых краев не долететь.

Однако птенец оказался хил только снаружи. Вместо сердца у него бился пламенный мотор. Птенец стал вставать раньше всех в гнезде, делать зарядку и самостоятельно добывать пропитание. К тому времени, как братья и сестры продирали глаза, он уже успевал переделать кучу упражнений, плотно поесть и хорошо размять крылья. Окончилось все, разумеется, тем, что на юг он летел быстрее всех и вообще прославился как птичий Шварценеггер. А все потому, что не пренебрегал упражнениями и тренировками.

И вот с тех пор, если вас кто-то хвалит, а вам и приятно, и неловко, можно сказать – ах, ну что вы, бэнь няо сянь фэй, глупая птичка рано взлетает! – имея в виду, что способности-то у вас так себе, только постоянная практика и выручает. И все сразу поймут, что вы не только скромный, но и очень трудолюбивый человек.

• 

• 

• 

精卫填海 (jingwei tian hai, цзинвэй тянь хай) — Цзинвэй засыпает море.
История, которая прилагается к идиоме, не особенно примечательна – у древнего императора Янь была дочь, пошла гулять у моря, упала в воду, утонула. Сама утонула, никто не топил в припадке ревности, никакие морские чудовища не стремились напакостить (про морских чудовищ есть отдельная идиома, кстати), просто несчастный случай. Правда, после смерти девушка превратилась в большую сильную птицу и закричала “цзинвэй!” (за что и была прозвана птицей Цзинвэй), но, опять же, повела себя нетипичным образом: не полетела к отцу утешать его старость (я вас умоляю, у того императора дочерей…), не стала размениваться на какие-нибудь там предсказания или стихийные бедствия, а просто тихо, спокойно и деловито стала каждый день приносить с гор по камушку и бросать в Восточное море, намереваясь таким вот незамысловатым способом его засыпать, чтоб никто больше не навернулся. Работа долгая, море существует до сих пор, но китайцы не сомневаются, что однажды птичка своего добьется, и говорят “цзинвэй тянь хай”, когда имеют в виду человека, который тихой сапой, не мытьем так катаньем, по шажку, по крошке, а все же достигнет своей цели.

Кстати, идиома про птицу Цзинвэй отлично иллюстрирует тот факт, что мы с китайцами делаем из одной и той же посылки совершенно разные выводы. У нас ту же самую птицу прекрасно использовали бы в качестве примера бесплодности усилий, непомерного и совершенно напрасно взятого на себя труда, нереальной высоты запросов – а у них она, наоборот, иллюстрирует идею торжества упорства над любыми неблагоприятными обстоятельствами. И таких расхождений немало, кстати – вот еще один пример.

亡羊补牢 (wáng yáng bǔ láo, ван ян бу лао) – чинить загон, когда овцы убежали.
По идее, это должно значить, что все плохо, причем плохо безвозвратно. Остается накрыться простыней и ползти на кладбище, потому что понятно, что нам хотя сказать этой идиомой: поздно, Маня, пить боржом. Так?
Вот и правитель царства Чу так думал. (Царство Чу – это примерно как Чукотка в советских анекдотах: тамошние жители, руководствуясь, как правило, вполне здравыми соображениями, делают много разных глупостей, поскольку напрочь лишены умения считывать контекст. Такие эталонные простофили.) Единственного своего разумного советника, который прочил, что с таким подходом царство долго не протянет, правитель Чу выслал к соседям (пусть им там каркает). Вследствие этого царство Чу стремительным домкратом впало в ничтожество, а правитель сбежал. После долгих мытарств он нашел своего бывшего советника, который невозмутимо наблюдал за происходящим из соседнего царства, посыпал голову пеплом и сказал то, что нам всегда так приятно услышать от другого человека: и почему я тебя не послушался? А теперь что? Где царство Чу, где двор, где всё? И вот тут-то бывший советник и сказал знаменитую фразу: овцы разбежались? что ж, будем чинить загон! “И после этого Чжуан Синь рассказал о многих способах управления государством, его слова нашли отклик у правителя Сян-вана, и тот начал действовать”. Судя по тому, что с тех пор царство Чу еще не раз успело войти в китайскую идиоматику, советник свое дело знал и загон починил. А идиома “чинить загон, когда овцы убежали” с тех пор означает что-то вроде “никогда не поздно взяться за ум и исправить свои косяки”.

О глупости людской, как правило, сообщают из царства Чу, но иногда и из царства Сун – два схожих по смыслу, но неуловимо различных по оттенку чэнъюя про лодки, пни, мечи и зайцев.

守株待兔 (shǒu zhū dài tù, шоу чжу дай ту) – сторожить пень в ожидании зайца.
Эта гиперссылка отсылает человека посвященного к истории о некоем жителе царства Сун, который возделывал себе мирно свое поле, как вдруг из лесу выскочил заяц, помчался по полю и на полном ходу врезался в пень. Пень ответил в полном соответствии с законами физики, вследствие чего заяц отдал богу душу, а крестьянин внезапно стал счастливым обладателем зайчатины на обед. Увы, крестьянин оценил ситуацию неправильно и решил, что к зайцу прилагается волшебный пень, целью которого является обогащение его, фермера, меню – решил, и с тех пор вместо сна, работы и других занятий сидел у пня, ожидая каравана зайцев, которые вот-вот начнут выскакивать из лесу с тем, чтобы самоубиться о пень во имя гуманизма.

• 

Но не одно царство Сун было славно глубокими мыслителями: идиому 刻舟求剑 (kè zhōu qiú jiàn, кэ чжоу цю цзян) – сделать на борту лодки зарубку, чтобы отыскать упавший в воду меч – подарило миру уже известное нам царство Чу, один из жителей которого, переплывая реку, уронил меч в воду. Нисколько не растерявшись, этот бравый малый немедленно сделал зарубку на борту лодки в том месте, где упал меч, после чего сосредоточенно догреб до берега и прыгнул в воду точнехонько под зарубку, поскольку твердо помнил, что она указывает на потерянный меч. Меч он, правда, почему-то не нашел, но велика ли цена за то, чтобы войти в историю, пусть и в таком неприглядном (и безоружном) виде.

Примечательно, что оба чэнъюя означают примерно одно и то же: действовать не подумав, без учета реальности, и оттого потерпеть неудачу. Нюанс же заключается в том, что тот, кто сторожит пень в ожидании зайца, не делает почти ничего и надеется исключительно на везение, а тот, кто делает зарубку на борту лодки, прилагает определенные усилия, однако не стыкует свои ожидания с реальностью и оттого тоже проигрывает. То есть любитель зайцев ждет у моря погоды, а незадачливый мечник ищет ключи под фонарем. Просто удивительно, как можно получить один и тот же результат самыми разными способами! Некоторые чэнъюи удивительным образом заставляют вообразить скорее оккультный обряд, нежели поучительную сцену: 闻鸡起舞 (вэнь цзи ци у) – услышав пение петуха, взмахнуть мечом. Нет, это не про сатанизм. И не про жареного петуха, и не про пуганую ворону (какой, однако, птичий набор!).
Это про генерала Цзу Ти.

Генерал Цзу Ти, живший в эпоху Восточная Хань, даром что был генералом, не получил систематического образования в детстве – слишком любил играть с друзьями, а от книжек отлынивал. (Дети, не будьте как Цзу Ти, а то вас потом вся Поднебесная будет склонять пять тысяч лет подряд.) Но юношей немножко остепенился и занялся самообразованием, которое заключалось в чтении книг и изучении ушу, а чтобы было не скучно, нашел второго такого же балбеса по имени Лю Кунь, и стали они самосовершенствоваться вместе.

Однажды ночью Цзу Ти услышал пение петуха и проснулся. Вообще это была нехорошая примета, когда петух ночью поет, и Лю Кунь не очень обрадовался, когда друг разбудил его по такому неприятному поводу. Но Цзу Ти от этого крика внезапно обрел дар тайм-менеджмента и сказал: слушай, будет там еще несчастье или нет, неизвестно, а зато мы теперь можем не ломать голову над тем, хватит уже читать или еще дневная норма не сделана. Петух – он же как таймер, так что давай, как он заорет, сразу вставать и идти упражняться с мечом. Так они и сделали, и “прошло время, и они стали универсальными талантами, в равной степени владеющими пером и мечом”. А Цзу Ти – еще и до генерала дослужился.

Так что метод таймеров и систему тайм-менеджмента тоже изобрели в Китае, где-то между бумагой и порохом. А выражение “услышав пение петуха, взмахнуть мечом” означает целеустремленного человека, который всегда готов воспользоваться предоставленной возможностью ради достижения своей цели. И еще несколько чэнъюев на сладкое.

卧薪尝胆 (wò xīn cháng dǎn, во синь чан дань) – спать на валежнике и пробовать желчь.
Эта радикальная селф-хелп методика (примерно как визуализация мечты, только наоборот) была впервые опробована правителем Гоу Цзянь из царства Юэ. В стародавние времена (эпоха Чунь) царство У и царство Юэ повздорили, и У взяло верх. Правителя Гоу Цзяня отправили на каторгу, но потом почему-то отпустили, видимо, надеясь на его короткую память. Но не на такого напали. Решительной рукой правитель удалился в леса, где собрал себе пышное ложе из колкого валежника, а над ложем подвесил мешочек с желчью. Всякий раз перед едой и перед сном он лизал мешочек, чтобы напомнить себе о горечи своего существования, а затем шел спать на валежник, который тоже подчеркнуто не походил на дворцовые перины. Одеял в заводе не держал. Так прошло десять лет. В один прекрасный день правитель Гоу Цзянь понял, что больше так продолжаться не может, встал с валежника, победил царство У и вернул себе царство Юэ. Таким образом, идиома “спать на валежнике и пробовать желчь” означает упорную борьбу до победного конца, причем в роли оппонента выступают не только внешние враги, но и собственная слабость.

愚公移山 (yúgōng yí shān, ю гун и шань) — глупый старик передвигает горы.
Во времена настолько древние, что даже и названия им никакого не придумано, жил-был старик, у порога которого возвышались две горы. (Не будем спрашивать, зачем этот достойный человек расположил дом таким оригинальным образом – возможно, дом был сначала, а горы выросли позже.) Так или иначе, выходить из дому эти неделикатные горы мешали очень сильно, и старик вывел в поле всю семью с лопатами. Напоминаем, что это было сильно задолго до появления закона “одна семья – один ребенок”, поэтому есть все основания предполагать, что лопат в семье хватало. Однако две горы – это все-таки две горы, как ни крути. Не холмики какие. На что и указал старику трезвомыслящий сосед, невежливо добавив, что в столь почтенном возрасте, как у нашего старца, надо не горы копать, а о душе подумать. Но у старика все было просчитано: он заявил, что только начнет, а дальше передаст это дело по наследственной эстафете – сыновья, внуки, правнуки и так далее будут махать на этих горах лопатой как на даче у бабушки, так что у гор просто нет шансов. Разговор этот подслушивал Небесный владыка; ужаснувшись при мысли о том, за что эта энергичная семья может взяться следующим номером – Вавилонская башня? яблони на Марсе? – он выслал двух эмиссаров, которые одним махом снесли обе горы, избавив стариковых потомков от наследственной трудовой повинности. Таким образом, идиома “глупый старик передвигает горы”, опять-таки, говорит об упорной борьбе до победы и о необходимости в трудную минуту держаться до конца, а там кто-нибудь да подоспеет, не кавалерия, так “Карпатия”.

В общем, давайте будем держаться. Не сдаваться, когда кажется, что выучить все это не в человеческих силах. Засыпать море по камушку, срывать гору по лопате, запихивать в голову Александрийскую библиотеку, и никогда не говорить слов «это невозможно». Может глупая птичка – сможем и мы. Для чего бы иначе сочинялись все эти чэнъюи?

Ирина Ющенко специально для “Перелётного чердака”,
заглавное фото – с сайта travelask.ru

Хотите нас поддержать?
Спасибо!

Следите за публикациями «Чердака» в Telegram