Лет сорок назад мы представляли себе эволюцию человека последовательной цепью перемен. От общего предка с обезьянами произошли обезьянолюди, от них — неандертальцы, потом — кроманьонцы. Последние были сильнее и быстрее соображали, поэтому сначала истребили неандертальцев, а потом понаизобретали всё то, что делает нашу жизнь по-настоящему длинной.
Лет тридцать назад антропологи добавили: неандерталец потомства не оставил, он не наш предок, а двоюродный кузен. Которому не повезло столкнуться с нами во времена, когда все со всеми воевали.
Археологические и антропологические музеи представляют схожую последовательность: люди появились в Африке и волнами расселялись по миру, уничтожая конкурентов за ресурс.
А ещё музеи показывают керамику, украшения и орудия древних людей. Плошки и горшки — за десятки тысяч лет до появления гончарного круга и геометрии, – украшенные выдавленными узорами. Круги, углы, линии. Асимметричная уравновешенная композиция. Свободное пространство – «воздух», – вокруг узора.
Этой керамике 7-10 тысячелетий 
Примерно за 30 тысяч лет до нас этот бык нарисован вокруг естественного выступа, похожего на голову быка; пещера Эль Коваланас, Кантабрия
Недавно в пещере Бачо Киро были найдены кости первого европейского человека. Он пришёл в Болгарию с Ближнего востока примерно за 47-42 тысячи лет до нас. Пещеру исследовала интернациональная команда антропологов из Германии, Швейцарии, Франции и Болгарии. Учёные изучали место с 2015 года — и в мае 2020 опубликовали результаты работы.
Колыбель европейского человечества действительно находится здесь, в Болгарии.
Сорок семь тысяч лет назад сюда пришёл Хомо сапиенс сапиенс — и расселился по Европе.
Но люди здесь жили задолго до него: мы знаем, что первыми европейцами были неандертальцы. А первые человеческие общины в Болгарии появляются за сто тысяч лет до нас.
Как вообще это происходило?
За последние годы антропология ушла от идеи линейной эволюции человека, а исследования генома изменили картину в целом.
Начало родословного древа человека осталось неизменным: тридцать миллионов лет назад появилась обезьяна, которую учёные потом назовут дриопитек. Обезьяна жила на деревьях, тусовалась семьями и потихоньку обнаруживала интереснейшие вещи: что на двух ногах удобнее дотягиваться до верхних плодов; что не обязательно проводить всю жизнь на четвереньках; что хвост не нужен, если жить на земле; что палкой и камнем можно забить мясное животное и наесться сытнее, чем фруктами; что толпой проще вырастить детёнышей и что песня – приятное занятие. Центр пения в мозгу дриопитека сформировался, а центр речи – ещё нет. Жил дриопитек на территории Восточной Африки до Евразии — везде, где было тепло.
Двадцать миллионов лет ушло у древесной обезьяны в Африке на медленное спокойное развитие прямохождения и утрату хвоста.
К седьмому миллиону лет до нас дриопитек мутировал в австралопитека – общего предка шимпанзе, горилл, гиббонов и человеческих видов. Австралопитеки населяли всю тёплую часть планеты – их останки найдены в Чаде, ЮАР, Восточной Африке, к югу от Сахары. В каждой местности австралопитеки развивались по-разному; за шесть миллионов лет их размер менялся от 20 кг до 55 кг; телосложение развивалось от хрупкого к массивному.
Это был ещё совсем обезьян.
И тем не менее у него уже было понятие смешного: эти существа находили в природе прикольные штуки и таскали их с собой с места на место. Археологи называют такие предметы манупортами – буквально, перемещённый предмет без функционального назначения. Первому манупорту – около трёх миллионов лет.
Человек-обезьяна без штанов и карманов таскал камень за собой десятки километров, занимая целую рабочую руку, потому что на камне – прикольная рожица. Не знаю, как насчёт курицы и яйца — но зрители появились точно раньше художников.
Австралопитек 
Первый манупорт из пещеры Makapansgat в Южной Африке
От австралопитеков примерно 2 млн лет назад отделилась целая ветвь – Homo habilis, человек умелый: обезьяноподобный вид с меньшим количеством шерсти и большей склонностью использовать камни как орудия.
Чем больше выпрямлялся Хомо хабилис, тем сильнее он превращался в Homo erectus – человека с прямой спиной. И потихоньку расселялся на бОльшие территории – Африка, Азия, юг Европы, остров Ява. Питекантроп и все архантропы (дальние предки) – это виды Хомо эректуса, которые развивались каждый по-своему и более миллиона лет существовали одновременно. Причём с австралопитеком – тоже.
Австралопитеков эти люди ели.
Что было у этих пра-людей тогда? Шкур они ещё не носили – климат к этому не обязывал. Делали каменные резцы, довольно искусные. Примерно миллион лет назад у них появилось понятие симметрии. Рубила и колуны стали симметричными. У этих людей уже полностью сформировался мозг для появления речи; но гортань ещё не готова.
Мозг Хомо развивается настолько, что люди начинают «доделывать» манупорты, процарапывая на природных «рисунках» дополнительные черты. Человек делает нечто нефункциональное, вкладывает труд и время в вещь, которая предназначена не для выживания, а для чего-то другого, чему еще нет названия.
Это другое становится таким же важным, как добыча еды.
Примерно 800 тысяч лет назад формируется вид Хомо Эректуса, который догадывается закутаться в шкуры при плохой погоде. Этот вид называется Гейдельбергский человек, он уже умеет разводить огонь (которым его предки научились пользоваться ещё 600 тысяч лет назад). У Гейдельбергского человека уже сформировались и гортань, и мозг настолько, чтобы разговаривать. У некоторых племён есть каннибализм, причём иногда ритуальный – найдены капища со следами на костях. Орудия у них – те же резцы-колуны-рубила, камни-палки-копья. За следующие тысячи лет Гейдельбергские люди одомашнивают животных.
За 700 тысяч лет до нас человечество в Африке разделяется на две больших ветви. Та, что остаётся на месте, развивается в Хомо сапиенс сапиенс. Остальные уходят в Европу. И где оседают – там и формируются новые виды: на Алтае и в Тибете – денисовский человек, в Европе – неандерталец, а где-то ещё — отдельный вид, у которого пока нет ни названия, ни найденных костей; только след ДНК в далёких потомках.
И денисовцы, и неандертальцы, и сапиенсы развиваются в зависимости от условий, в которых живут.
У неандертальцев и денисовцев появляются более тонкие орудия, прочная одежда (там, где они живут, иначе нельзя), украшения – бусы, подвески, кулоны, браслеты из природных материалов и обработанных камней.
Украшения и орудия неандертальцев 
Орудия и украшения денисовцев
Найдены могилы неандертальцев. Не свалки-захоронения – ещё австралопитеки догадались, что трупы лучше держать отдельно от источников, – а отдельные погребения: человек в позе эмбриона, окружённый камнями. Никаких предметов в могилах не найдено – видимо, загробный мир или еще не придуман, или существует в формате «голым пришёл на этот свет, голым и уйду».
У неандертальцев за 176 тысяч лет до нас появляются ритуальные действа: в частности, они лезут в пещеру, идут триста с лишним метров, отламывают сталактиты и сталагмиты, укладывают кругами, в эти круги затаскивают туши убитых пещерных медведей и сжигают до углей. Вот что это было? Триста метров в темноту идти – долго и страшно. Паленые медведи – воняют. Угли от них ни за чем не нужны. Функционального смысла в этом нет; ритуального — мы не знаем: до появления письменности ещё очень далеко.
У сапиенсов есть всё то же, что и у денисовцев и неандертальцев (кроме необходимости ходить одетыми). И ещё кое-что: им повезло больше остальных, они живут в изобильных землях, в Африке тепло и достаточно еды. Племена, которым не особенно нужно конкурировать, общаются и учатся друг у друга, они находят преимущества в том, чтобы жить толпой. Так получается бесконечно коммуникативный вид. У сапиенсов появляются первые рисунки, похоронные ритуалы, плач по покойникам и легенды, объясняющие смерть. Сапиенсы живут племенами по 100 человек и больше (тогда как неандертальцы и денисовцы предпочитают семьи человек по 10-15). Чем больше люди общаются — тем быстрее развиваются; чем лучше учатся — тем больше детей выживает; чем больше специализируются навыки — тем больше появляется свободного времени у каждого из людей. Сапиенсов становится много, постепенно им перестаёт хватать места в Африке.
Дальше мнения учёных разделяются. Одни говорят: было две волны, 100 тысяч лет назад и 50 тысяч лет назад. Другие говорят: только одна. Но, так или иначе, не позже пятидесяти тысяч лет назад Хомо сапиенс сапиенс вышел из Африки — и пошёл искать новые места.
Вот ровно на этом месте десятки лет назад родилась хорошо знакомая нам теория о ловких и умных кроманьонцах, которые убивали всех на своём пути. Такие взгляды есть и сейчас.
Исследования генома современного человека рассказывают немного другую историю.
В наших ДНК — 1-4% генов неандертальца. Совсем их нет у тех, кто живёт к югу от Сахары — то есть не пошёл ни с первой, ни со второй волной переселения, остался чистым сапиенсом сапиенсом. Также в наших ДНК — несколько процентов генов денисовского человека, опять-таки у всех по-разному (больше всего — у людей с Тибета и Алтая). При этом часть генома передана от прямого скрещивания, а часть унаследована уже изменённой — от более ранних межвидовых скрещиваний.
Если отмотать время назад, можно увидеть миллион лет спаривания всех со всеми. Секс буквально был жестом вежливости при встрече, как рукопожатие. Сначала разные типы Хомо эректуса — друг с другом. Потом денисовцы и неандертальцы — между собой и с Хомо эректусами. Потом денисовцы, неандертальцы и потомки предыдущих интеракций — друг с другом. Потом скромными группами по сто человек из Африки выходит сапиенс сапиенс — и присоединяется к общей оргии.
Представляете себе: маленькая семья кроманьонцев человек в пятьдесят доходит до гигантской семьи неандертальцев человек в семь. Неандертальцы сначала ввязываются в драку (они самый агрессивный человеческий вид), потом поют, а потом — все женятся друг на друге. На свадьбе появляется Хомо эректус с забавным манупортом в подарок молодым.
Или скорее так: сначала женятся, зачем время-то терять; а потом — всё остальное.
Одновременно с кроманьонцами и неандертальцами на этой же планете в этом же пригодном для жизни ареале обитают денисовцы и некоторые виды Хомо эректуса. И с ними кроманьонцы тоже договариваются и делают общих детей — свидетельства этого есть в наших ДНК.
И всё это время одним из источников мяса для всех этих весёлых факеров были потомки австралопитека.
Так длится несколько тысяч лет. К концу этих десятков веков неандертальцы растворяются в кроманьонцах — так из высокого тонкого экстраверта, темнокожего Хомо сапиенса сапиенса, бегуна и ученика, с помощью коренастого плотного интроверта, агрессивного белокожего упрямого Хомо неандерталис, получается человек ростом в метр семьдесят, упорный и умный, умеющий договариваться со всеми — и не только договариваться.
Кроманьонцев просто было больше.
Они не вытеснили остальных пра-людей.
Они впитали их.
Мы впитали их.
Мы наследуем всё.
Упорство и угрюмую настороженность к чужим — от неандертальцев. Созерцательность и умение делать дом даже внутри вулкана — от денисовцев. Бешеную скорость мышления, любовь общаться и умение жить толпой — от кроманьонцев. И любвеобильность — от всех своих предков со всех возможных веток.
Эти рисунки сделаны восемь-десять тысяч лет назад. Человечество к тому времени уже перемешалось в котле всеобщей оргии. И продолжает создавать нечто нефункциональное, нужное не для охоты и еды, а для чего-то другого.
Ольга Недорубова
Хотите помочь нам в работе?
Будем признательны!
Ещё на почитать:
антрополог Станислав Дробышевский о неандертальцах
Родословная Homo sapiens sapiens в лицах предков:https://antropogenez.ru/catalog-hominids/
Климат и организация жизни времён межвидовой человеческой оргии.
“Человек вчера, сегодня, завтра”: видеоразговор Александра Молчанова со Станиславом Дробышевским.
