ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ:
«ЛЮДИ, ЛОШАДИ, ЛЮБОВЬ»
* – предыдущая часть
“Шагая милю за милей, с трудом взбираясь на нескончаемые дюны, я поняла, что за удовольствие убежать от людей приходится расплачиваться непомерной тратой сил” (Робин Дэвидсон, “Путешествия никогда не кончаются”)
— Все-таки самое лучшее в камино — это пустые дороги, — сказала Юка. — За пустые дороги я готова даже немного пострадать.
— Пустые дороги перед нами будут, когда, наконец, научимся обгонять старушек и людей с младенцами! Вот пока вы тут курите на обочине, мимо уже 14 человек прошло, мне даже немного стыдно, что они идут, а мы сидим, — сказала Женька и сделала брови укоризненным домиком.
— Да и пусть идут. Я вот никого из них не знаю и мне не стыдно! — и Юкосик затянулась, глядя на шуршащую мимо вереницу пожилых пилигримов.
— Хэй, русские! Бон камино! — вдруг закричал большой американский человек в сандалиях на теплые носочки и помахал персонально Юкосику.
У Юкосика зарозовели уши, и она помахала в ответ.
Американцы обгоняли нас уже не первый раз, так что мы успели запомнить, что этот дядечка немолод, жил в Туле зимой, пил водку, знает про оружейный завод и не любит пропускать обед, как и мы.
— Ладно, пойдем их обгонять, — сказала Юка, и мы запыхтели в горку.
Камино — это не соревнование, но мы все равно ежедневно начисляли себе дополнительные очки. Женька — за скорость, Кира — за боль и терпение, я — за голодные километры, а Юка — за разговоры с незнакомцами.
Нежный клоун Полунин говорил, что работает только с теми, кого ему хочется обнять. Отправляться в совместное путешествие тоже хорошо по этому принципу. Но когда вокруг все время возникают случайные попутчики, как понять — кого стоит обнимать, а кого нет?
— Ох, я бы сейчас обнялась хоть с кем-нибудь, но пока даже португальских котиков не могу догнать, — грустно сказала Женька, высматривая очередную мохнатую жертву.
— А мне хочется обнять всех собачек, которые нас облаивают, мои-то дома сидят, скучают, — сказала Кира.
— Я вообще ни с кем обниматься не хочу, извините, девочки, — сказала Юка. — Я все еще надеюсь на пустые дороги, вообще без людей **и Юкосик снова помахала нашему тульскому американцу, который уже сидел на обочине с пивом**. И вообще, я немного зла на Костика за его сторителлинг про приветливых пейзан с едой на обочинах. Где они, где эти люди, радостно смотрящие на паломников и бросающие в нас холодными арбузами? Ну и что, что октябрь и арбузов нет, и что у меня сложное лицо? Не сложное, а белорусское.
Так мы шли, изнывая от португальской осенней жары и пилигримского голода, жалуясь и немного ноя, когда дедушка, снимающий последний виноград, помахал нам и вручил по большой нагретой кисти.
— Вот! вот и мы дождались приветливых людей! — закричала торжествующая Женька, которая еще не знала, что через пару дней будет танцевать “калинку” для бабушки из ЮАР и что ее просто так обнимет и расцелует другой, тоже совершенно незнакомый дедушка с обочины.
— Если бы я купила дом в Португалии, то тоже бы угощала пилигримов и даже наливала бы им вина, — неожиданно сказал наш главный интроверт и мизантроп Юкосик. — И вот что вы на меня так смотрите? Да я может вообще альберге тут открою и буду целыми днями разговаривать с пилигримами!
“Мы давно привыкли к тому, что повсюду, куда бы ни пошли, встречаем людей. В этом смысле мы необычный биологический вид, расселившийся практически по всей планете. И хотя внешне мы сильно отличаемся друг от друга и говорим на разных языках, но все равно можем увидеть в другом человеке своего родственника.” (Элис Робертс, “Невероятная одиссея человека”)
Люди в камино остаются такими же людьми. Занудные — занудствуют, молчаливые — молчат, аккуратные — убираются, шумные — мешают всем спать, веселые — шутят, грустные — плачут.
И все наблюдают друг за другом, конечно.
От того, что человек надевает ботинки и рюкзак, от того, что проходит несколько сотен километров — он не становится другим. Но он может стать немного больше собой.
Можно ли сравнить камино с психотерапией? — спросила меня знакомая.
Можно, если под психотерапией мы имеем ввиду довольно болезненное знакомство с разными частями себя.
“… человек начинает понимать, что чудесные красоты Пути существуют на самом деле, но не на всем его протяжении. Их надо отыскивать, а кто-то сказал бы — надо заслужить. Паломник не идет по Пути все время с восторженной улыбкой на губах, как индийский аскет-садху. Он морщится, утомляется, ругается, жалуется. Эти постоянные мелкие несчастья служат фоном, на котором он время от времени воспринимает удовольствие, которое ценит еще сильней оттого, что оно приходит неожиданно. Такими удовольствиями становятся великолепный вид, момент радостного волнения, встреча с братом по духу”. (Рюфен Ж-К. Бессмертным Путем св. Иакова)
Каждый день ты соприкасаешься с другими людьми — как галька на пляже.
Утренняя волна выносит сонные камешки на дорогу, и они начинают свое монотонное движение к другому берегу. А по дороге — стукаются друг об друга, шуршат, перекатываются, обтесываются, полируются, покрываются трещинами или глянцем. Может в этом и есть главная магия камино — в человеческом прибое, которому трудно сопротивляться и который соскребает с каждого налипший ил и песок, оставляя только гальку как таковую.
Не знаю — испытывают ли то же самое фейковые паломники с чемоданами и забронированными отелями, которых гиды возят в прохладных автобусах по всему камино.
Нам казалось, что нет, нет, ну совершенно невозможно же называть их пилигримами, как и нас.
Не может же быть, говорили мы, чтобы этим людям с распланированным маршрутом открывались все те же бездны и чудеса, которые мы заслужили болью, бессонницей и ноющими коленями.
Иногда я думаю, что по-настоящему можно стать галькой, только пройдя восемьсот, тысячу, три тысячи километров — вот как высокий седой берлинец, например, которому понадобилось пять паспортов паломника и три месяца жизни, чтобы встать с нами в одну очередь за компостелой.
А иногда я думаю, что засчитывается вообще все, любая попытка — и последние сто километров до Сантьяго, и белые простыни, и читерские электрички, и поход только ради веселья, а не ради испытаний или веры.
Магия камино в том, что даже за один день на пути может случиться что-нибудь странное. И даже в организованном туре можно встретить кого-то особенного. И даже на пустой дороге найти человека, которого давно искал. Например, себя. Идущего мимо ристалищ, капищ, мимо храмов и баров, мимо шикарных кладбищ, мимо больших базаров.
— Девочки, а мы же к Сантьяго выучим это стихотворение без запинки? или так и будем мямлить и путать строчки снежный-нежный и удобрить-одобрить?
— Давайте попробуем запомнить его трезвыми..
— Нет, только не трезвыми. Давайте я лучше вам Мандельштама прочитаю, мое любимое, про смерть? Ну не хотите, тогда я спою «беловежскую пущу». Что значит — не надо пущу, не стоит распугивать людей? а кто хотел пустую дорогу, кто?!
Сейчас, в июне 2020-го, все эти пройденные маршруты кажутся совершенно нереальными, как и былая свобода идти сколько можешь, а потом обниматься с незнакомцами. Но однажды мы снова попадем в этот прибой, однажды.
“Но вот, среди этой морозной зимы, среди белого пейзажа, по которому я шел в тот день, возвращаясь к себе домой, ко мне стали возвращаться образы сияющего неба и грязных тропинок, одиноких придорожных алтарей и морских берегов, в которые ударяли волны.
… Ничто не исчезло. Думать, что такое путешествие – всего лишь путешествие и что его можно забыть, словно засунуть в ящик, – ошибка или удобный самообман. Я не смог бы объяснить, как действует Путь и что он представляет собой на самом деле. Я только знаю, что он живой и что о нем можно рассказать только все сразу, так же как я прошел его весь целиком. Но даже так в рассказе нет чего-то главного, и я это знаю. Именно поэтому я скоро снова пойду по нему – и вы тоже”(Рюфен Ж-К., “Бессмертным Путем св. Иакова”)
Ксения Духова,
первоначально опубликовано на сайте автора,
Хотите нас поддержать?
Спасибо!
Следите за публикациями «Чердака» в Telegram
