* – предыдущая часть: “Поднебесная галерея: сарказм, охота и война”
Катарсис утраты, мать его так
Варненская улица Шипка, с которой началась история расписных электроящиков, находится в самом центре города. Здесь друг напротив друга – два художественных магазина, рядом – дворец уличных танцев, выше по улице — большой магазин запчастей для рукоделия, три дизайнерских лавочки с сувенирами, авторскими игрушками и интересными платьями…
Словом – креативная улица. Логично было расписать её всю целиком.
До сегодняшнего дня дожило несколько работ.
Эти электроящики для меня — очень личная вещь: впервые я увидела их в день своего переезда в Варну. Мне срочно нужны были хорошие знаки — и вот такие улыбающиеся мультяшные чуваки каждой своей деталью радовали лично меня. Смотри, как тут здорово, рассказывали они. Тут интересно. Тут ярко. Мы классные и нас таких много, и мы будем тебе подарком — просто так, низашто.
Я завела в инстаграме хэштэг #findadude, искала новых персонажей и выкладывала их фото. Постепенно в игру втянулись приезжающие в Варну друзья и незнакомцы. С авторами проекта и с историей улицы Кутиеной я познакомилась много позже, и это тоже был подарок.
Потому что при личном знакомстве стритартисты оказались отличными ребятами: весёлыми, добрыми, витальными; они много знают об искусстве и их интересно слушать. Мне кажется, что работа «от избытка» привлекает — и создаёт, – таких людей: ресурсных и щедрых. И они пишут работы, которые могут поддержать того, кто ищет поддержки, и расцветить мир для всех остальных.
Я — человек двадцатого века, я живу в потоке информации двадцать первого века, я нарастила себе фактонепроницаемый панцирь, выкинула телевизор и подняла вокруг себя прозрачную стену уединения одиночки в большом городе. Какой мне катарсис, если я от него закрылась?
А вот такой.
Я боюсь потерять любимые картины.
Я не хочу, чтобы так.
Я хочу любить без страха и защищать без злости, я хочу отпускать без сожаления и встречать с восторгом. Я хочу ценить каждый момент, знать, что он единственный, и не цепляться.
И вот это моё желание — спровоцировано уличными художниками.
К вопросу о том, зачем человеку искусство.
А мультяшные персонажи на ящиках исчезают вместе с ящиками. Иногда их, свеженьких и ярких, воруют фанаты художников. А иногда в городе идёт масштабный ремонт электросети — и электрораспределители исчезают как класс.
Это хорошо — переделать старую проводку. Но чуваков — жаль.
Галерея на улице Шипка продолжает пополняться.
Работа Рагз и Алекси Иванова 2019 года 
Работа ФаМоу 2017 года
Запек нарисовал любимых героев — Зайца и Волка из «Ну, погоди!» – поверх старой и сильно подпорченной временем работы ФаМоу, — насколько я знаю, с одобрения и в присутствии Алекси.
Работа ФаМоу 
Работа Запека по мотивам “Ну, погоди!” – любимых мультиков детства автора
Космонавт на крылечке — рассказывает о том, как художник проживает впечатление. Вики Маус посмотрела кино «Марсианин», в потрясении взяла баллончики, вышла на улицу — и к утру здесь была картина.
Тут же, в переулочке, прежде был новогодний заяц от Запека, нарисованный художником в ночь с 31 декабря на 1 января. Здравствуй, город, вот тебе подарок.
К сожалению, этот заяц прожил всего четыре года. То, что его больше нет, я обнаружила во время онлайн-трансляции прогулки — и прожила катарсис утраты в прямом эфире. Немного не об этом я думала, когда говорила в микрофон, что искусство влияет на нас ежесекундно. Но этот город-актриса играет по своим правилам. Так что, как Козьма Прутков о необъятном: в современном искусстве зритель — часть художественного высказывания.
Одна из утраченных работ — ящики в сквере бульвара Марии-Луизы. В апреле 2018 года случился сильный ураган. Они часто бывают по весне; но тот был особенно сильным. В городе посносило деревья, иные — прямо на стоящие машины, а иные — прямо в окна домов. Летом старые деревья начали массово спиливать, и несколько перестарались: уничтожили много живых безопасных для людей зелёных стариков. В память об этом ФаМоу превратили электроящик в кусочек леса.
Потом начался массивный ремонт электросети, и кусочек леса снова исчез; а о сквере на бульваре Марии-Луизы я вам как раз хотела рассказать.
Что помнить
Сквер у Археологического музея — отдельный зал Поднебесной галереи Варны. Здесь и память, и история, и постоянный диалог.
Современным скульптурам сложно достучаться до зрителя. Мы перенасыщены информацией, мы отсекаем входящий поток — и отчасти поэтому скульптуры сейчас выглядят так, чтобы их сложно было не заметить.
И так, чтобы вызывать вопросы.
Тени на камне, летящие люди, подарены городу фестивалем современной скульптуры. Несколько осеней подряд фонд Райи Георгиевой устраивал в Варне фестиваль современной скульптуры «Контемпо». Собирались мастера из разных стран, закупали материалы и творили: резали, строгали, пилили; на глазах зрителей рождались скульптуры.
Которые потом, по окончании фестиваля, оставались в городе: не везти же их с собой.
«Тени на камне» здесь с 2016 года. Итальянский мастер говорит о быстротечности человеческой жизни. Мы мало живём, мы непрочные, мы скользим по земле как тени. Но, даже такие краткие и эфемерные, можем оставить заметный след на канве времени.
Неподалёку от “Теней…” стоит шофар, ритуальный рог, модель в масштабе. По библейскому преданию, шофар сделан из рога того барана, который при сотворении мира застрял в кустах на горе, чтобы быть принесённым в жертву вместо Исаака, сына пророка Авраама. В еврейской традиции в шофар трубят, чтобы возвестить начало праздника.
Эта скульптура поставлена здесь евреями Варны в 2013 году в знак признательности за спасение.
Во Второй Мировой Болгария сначала держала нейтралитет. После, когда Германия разорвала союз с СССР, Болгария присоединилась к войне на очень выгодных для себя условиях. И одним из них было неучастие в Холокосте. Гитлер очень требовал у болгарского царя Бориса Третьего отправить всех евреев с территории Болгарии — в концлагеря. Но патриарх церкви категорически запретил царю это делать, потому что уничтожать людей — не по-христиански. Так болгарские евреи были спасены — и в память об этом Израиль регулярно требует наградить Болгарию нобелевской премией Мира.
Премию стране пока не дали, а память — вот она.
Ещё один памятник о благодарности за спасение — стелла, рассказывающая об армянском геноциде.
В 1915 году сюда хлынула волна беженцев из Армении.
Османской империи в 1878 году пришлось оставить Болгарию, уйти с её территории. Таким был итог русско-турецкой войны 1877-1878 годов. А эта война стала прямым следствием партизанских бунтов и сопротивлений.
Весь девятнадцатый век Болгария пылала изнутри; турки подавляли бунты, вырезали сопротивляющихся, выжигали города; люди уходили в партизаны, учились, жили, воевали, писали вдохновляющие стихи и тексты, снова учились и снова организовывали восстания. В 1876 году турки уничтожили очередных восставших; с помощью иностранных военных корреспондентов об этом узнал весь мир; Россия пошла на Османскую империю войной за освобождение братьев-славян; через два года Османской империи пришлось отступить из Болгарии.
Поэтому, когда в начале двадцатого века в Армении, которая была частью Османской империи, начало созревать национально-освободительное движение, турки вырезали всех.
Буквально: всех.
Чтобы некому стало сопротивляться.
Что османские султаны собирались делать с обезлюдевшей землёй в начале двадцатого века и как они себе это объясняли — отдельный большой разговор; мы не будем его заводить.
Армяне — помнят.
И то, как им пришлось бежать.
И то, что Болгария приютила спасшихся.
Каждый год двадцать четвёртого апреля в день памяти армяне Варны надевают чёрные одежды, прикалывают к лацканам пиджаков незабудки и собираются у этого памятника. А после разворачивают стяги и молча идут по городу.
Молча.
Впереди — армянский священник из храма святого Саркиса. За ним — прихожане. За ними — все остальные. В чёрном. С флагами Армении. С плакатами.
Армяне идут молча.
На плакатах написано: «Мы помним».
Турецкое государство, образованное на руинах Османской империи, признало себя наследником всех имперских событий.
Кроме армянского геноцида.
Турки не признают самого этого факта.
Каждый год двадцать четвёртого апреля армяне идут по всем городам планеты. Они проходят мимо турецких ресторанов. Мимо турецких посольств и консульств. Молча. И оставляют там плакаты: «Турки, признайте геноцид».
Они не ищут возмездия.
Они говорят: мы есть и мы помним.
Мемориальный обелиск павшим в сербско-болгарской войне рассказывает нам об одном очень важном и очень странном противостоянии.
Болгарско-сербская война длилась с 14 по 18 ноября 1885 года — позже её назовут «войной генералов против капитанов».
Большим политическим игрокам того времени — Англии, Франции, Австро-Венгрии, Германии, России и Османской империи, – это противостояние было невыгодно.
Высшим командным составом болгарской армии были русские офицеры — они учили новое поколение тонкостям военного дела. Россия отозвала своих офицеров, обезглавив болгарскую армию. Остался только младший командный состав — прапорщики, лейтенанты, капитаны.
Германия вооружила сербов суперсовременными винтовками. С сербской стороны на войну призвали молодых необученных солдат-первогодков. Им сказали, что идут стрелять турок. Сербы ждали, что винтовки поразят цель на расстоянии в полтора километра и были неприятно удивлены, увидев, что это не так, и что целью являются не османские солдаты в фесках, а только что освободившиеся братья-славяне. Что вообще происходит?
Но приказ отдан — надо стрелять. А пули попадают в живых людей.
За четыре дня действий обе стороны потеряли 1500 людей, позже от ран умерло ещё 200, всего же ранено было 8802 человека.
Через четыре дня Сербия и Болгария подписали мирный договор.
Что изменилось из-за этой войны?
Дело в том, что в 1878 году от османской власти была освобождена слишком большая территория. Никому из тогдашних мировых сил не была выгодна такая большая независимая страна под боком (и ещё один политический противник в игре). И освобождённую территорию — от Дуная до Эгейского моря, – разделили на две. От Дуная до Балканских гор определили независимое Болгарское княжество. А землю ниже Балканских гор до Эгейского моря — назвали Восточной Румелией и отдали обратно Османской империи как вассальное княжество.
Обо всём об этом Англия, Франция, Германия, Австро-Венгрия, Россия и Османская империя договорились между собой, не спрашивая болгар. И подписали Берлинский договор.
А болгары были против. Они не для того пять веков подряд боролись с османами на своей земле, чтобы половину её просто отдать обратно. И продолжили бороться, так что за семь лет Восточная Румелия освободилась самостоятельно и попросила разрешения присоединиться к Княжеству Болгарскому.
Болгария, конечно, согласилась.
А все, кто подписывал Берлинский договор, воспротивились и сказали, что нет такой страны, и что Восточная Румелия должна вернуться к османам.
И в этот момент Сербия выступает против Объединённого княжества Болгарского. И Княжество отправляет солдат на войну, а после — подписывает мирный договор.
Раз страна поучаствовала в войне и подписала документ о её прекращении — она состоялась по факту. Не признавать её дальше — невозможно.
Вот за это погибли люди.
Первоначально этот монумент стоял на главной площади города — площади Мусала, нынешней площади Независимости, но впоследствии был перемещён в сквер при мэрии.
Со скульптурами в этом городе так бывает: они перемещаются, исчезают, сгорают, возникают на самых неожиданных местах и снова пропадают, — так что можно отдельно рассказать детективную историю того, чего в Варне нет. Но сейчас мы говорим о том, что в сквере абсолютно точно есть.
Например — здание мэрии Варны. Вещь такого размера автоматически привлекает внимание, хотим мы этого или нет.
Рассмотрим её как арт-объект.
Бывший штаб коммунистической партии возвышается над всеми ближайшими кварталами, а свободное пространство сквера и проспектов подчёркивает доминантность этой архитектурной единицы. Это здание передаёт важный мессейдж тоталитарной эпохи: маленький мягкий человек должен чувствовать себя уязвимым и бессильным перед огромной обезличенной государственной машиной. На это играет всё: и одинаковость, строгость и одновременно конструкционная непростота деталей, и пропорции здания.
Мы можем как угодно относиться к тоталитарной эпохе вообще и к тогдашней архитектуре в частности — но как строение мэрия Варны стильная и достоверная, и да, это памятник истории того времени. Построена она как Партийный дом в 1981 году. До того штаб болгарской компартии сидел в здании бывшего венгерского консульства — так сохранился один из блистательных особняков эпохи модерна. К 1980 году штаб компартии перестал помещаться в особняк и отстроил себе гнёздышко в центре города. А для того, чтобы шум машин не мешал компартийцам работать, бульвар Сливница разорвали надвое сквером, продолжающим садик Девичьей гимназии.
И рядом – статуя Свободы с фестиваля «Контемпо» 2015 года. Для человека нет ничего ценнее и нет ничего важнее свободы, считает автор скульптуры — поэтому слово «фридом» написано на нескольких языках. А то, что эта фигура встала рядом с памятником тоталитаризма — дополнительный прекрасный штрих.
Свобода 
Лети, дорогой
«Икар» у мэрии появился в 1995 году, через четырнадцать лет после своего рождения.
Фигура:
Небольшой человек, вырывающийся из камней — он то ли стал сильнее собственных крыльев, то ли преодолел земное притяжение; он борется, он движется в неизвестность (нам ничего не видно там, куда он смотрит; но видно — ему).
Икар, opoznai.bg 
Икар на фоне мэрии
Автор:
Алёша Кафеджийский, варненский скульптор-бруталист конца двадцатого века.
История:
Оформление площадки у Партийного дома (нынешней мэрии) было заказано Кафеджийскому в конце семидесятых, когда коммунистическая партия Варны решила построить себе отдельное здание, конечно же, самое высокое в городе.
И, конечно, его нужно было дополнить какой-нибудь торжественной статуей.
Скульптору-бруталисту выдали полную свободу действий — и Алёша Кафеджийский рассказал о том, «о чём мечтает любой человек — даже когда знает, что полёт его закончится гибельно». По его мысли, возвышенный порыв и динамический драматизм Икара должен был как-то уравновесить здание Партийного дома.
Икар всем очень понравился. Алёша Кафеджийский сделал модель скульптуры 1:15, получил полное одобрение партийного начальства и деньги на отливку гипсовой модели один к одному. Но уже с ней начались проблемы: внезапно партийное начальство перестало интересоваться, как идут дела, перестало хвалить и подбадривать, а также затормозило выдачу денег на окончательный вариант — шеститонную бронзовую фигуру Икара, преодолевающего земное притяжение.
Окольными путями Кафеджийскому удалось выяснить, что с распахнутыми руками Икар очень уж напоминает распятие, и у Партийного дома не найдут места такой фигуре. И нигде не найдут.
Кафеджийский изменил постановку рук модели. На практике это означает работу с шестью тоннами готовой гипсовой модели один к одному. Показал проект партийному начальству. Наконец получил разрешение и подписанный бюджет. И отправился в литейную мастерскую.
И вот, пока Икара отливали подетально, по деталям размером в три кубометра каждая, и пока Алёша собирал и полировал места соединений, случился у него прелюбопытнейший разговор со старым приятелем – каменорезом Митко из Врачанского края.
— Не поставят твоего Икара к Партийному дому, – сказал Митко.
— Почему? Он тебе что, не нравится?! – изумился Алёша Кафеджийский, хрупкий тихий интеллигент в толстенных очках.
— Конечно, нравится. А вот только к Партийному дому его не поставят. И нигде в Варне. И нигде в Болгарии ему не стоять. Вот помяни моё слово.
— Конечно, поставят, – отозвался Кафеджийский, шлифуя трёхкубовые руки Икара. – Если не сейчас — то через полвека, но Икар обязательно станет у мэрии.
Оба собеседника оказались пророками. Партийный дом достроили и открыли без скульптуры. Летящий человек оставался на заднем дворе литейной мастерской.
Ждал.
В 1985 году в городской совет Варны советником по культуре пришёл человек, который очень любил Икара. В течение десяти лет он реабилитировал скульптуру и популяризировал её среди своих коллег. А в 1995 году на совещании спросил, не хочет ли уважаемое собрание поставить летящего человека на предназначенное ему место.
Уважаемое собрание — хотело и решило. Но в городском бюджете не было денег на транспортировку шеститонного Икара. В 1989 году рухнула Берлинская стена, и это для всего соцсектора означало крах однопартийной системы — с одной стороны, и тотальное переустройство экономических процессов — с другой. То есть одновременно кончились деньги у всех стран, где ресурс распределяла партия социалистов.
У Болгарии — тоже.
Когда у города заканчиваются ресурсы — горожане вкладывают свои. Трое — издатель, главный редактор журнала и глава рекламного агентства, — вместе собрали достаточно денег, чтобы перевезти и установить шеститонную скульптуру на место.
За пару дней варненцы так привыкли к Икару у здания мэрии, что уверенно отвечали:
— Да он всегда тут был!
Итог:
Освобождение «Икара» показало, что мир изменился.
После 1989 года каждый город страны справлялся более-менее по-своему. Дело не новое, но и не радостное. Господдержки художникам — почти не было. Творческие проекты затормозились. Художники — продолжали работать. Организовывали творческие союзы, собирались в группы, устраивали выставки. С деньгами было очень туго — так принято говорить о времени, когда их просто не было. Зато – конец партийной цензуры!
И вдруг у мэрии появляется «Икар». И встаёт как родной.
Это реально было новое начало. Прежде всего — для художников: город снова оплачивал их работу деньгами. И можно было снова критиковать заказчика: за излишнюю консервативность, за прижимистость, за какой-то не тот вкус — за что угодно; главное — что город снова хотел скульптур.
В начале двухтысячных городские власти начали оформлять скульптурами сквер у Городской художественной галереи.
И эта история — как многониточное вязание; непонятно, откуда начинать, чтобы разобраться.
Попробую сразу со всех сторон.
окончание: “Поднебесная галерея: читаем город”
Ольга Недорубова
специально для “Перелётного чердака”
Понравилась статья?
Поделитесь ею с друзьями.
Хотите помочь нам в работе?
Будем признательны!
