Седьмого октября варненцы гуляли на “Ночи литературы”. Четырнадцать пространств – читательских “гнёзд”; четырнадцать романов, в основном – переводных. В каждом “гнезде” зачитывали отрывок из перевода на болгарский, а потом – этот же фрагмент на языке оригинала.
Праздник был – совершенно в духе современного искусства: каждое пространство создавало свою атмосферу, своё настроение.
В запредельно хипстерской кофейне “43.12” известная уличная художница Mouse (Виктория Георгиева) – смуглая и провокационно красивая, – читала отрывок из романа о цыганах, а тонкая светлая девушка из языковой школы повторяла по-французски. На стенах кофейни красовались нарисованные попугаи.
В католической церкви художник-акционист Кокимото (Калоян Илиев) зачитывал фрагмент романа о священнике, которому на исповеди рассказывали всякое. Как будто Тиль Уленшпигель взобрался на кафедру храма и заговорил от имени священника!
На стендап-сцене бара “Хэштаг” профессор Шуменского университета Валери Чакалов разговаривал со своим другом о литературе – а в перерывах, когда слушатели начинали вставлять реплики в диалог, прерывался и зачитывал пару страниц тяжёлого депрессивного текста о самоубийстве. А потом извинялся перед слушателями так, будто сам этот текст написал. Плотный синий свет, жужжание кондиционера и холодное железо столов дополняло впечатление ощущениями.
Читали в здании Экономического университета, похожем на дворец, и в здании клуба уличных танцев, тоже похожем на дворец. И там, и там студенты слушали исключительно внимательно, но экономисты сидели тихо, а уличные танцоры немного пританцовывали.
Читательскими гнёздами в этом году были обе католических церкви и здание книжного клуба при одной из старых православных церквей; три бара и кофейня; экономический университет и школа уличных танцев; коворкинг инноваторов, художественная галерея, районная библиотека и два книжных магазина.
– Мы понимаем, что все гнёзда вы сегодня не обойдёте, – сказал один из организаторов в начале вечера. – Но мы столько интересного подготовили…
“Может, мы и успеем”, – подумали слушатели.
Не успели, конечно. Я занесла пару пунктов в список “что прочитать на болгарском” (на русском эти тексты не изданы).
#А_из_нашего_окна видно, что здесь очень много пишут и издают.
Факт номер раз, в который я в прямом смысле уткнулась на следующий день после переезда в Болгарию: книжная ярмарка. Книжными шатрами заняли самое центровое место, мешая пляжникам пройти к морю, а гулякам – к парку.
Работала “Аллея книг” дольше, чем летние фестивали пива, вина и жареных колбасок, вместе взятые.
Мне было непонятно, почему руководство города делает людям неудобно (особенно – туристам). В книжных шатрах продавались книги в основном на болгарском языке. Английских было совсем мало, буквально в паре издательств иностранной литературы; русских я тогда не нашла. Книжные новинки и актуальные мировые бестселлеры красовались тут же, переведённые на болгарский язык.
Я посмотрела цены и охнула.
Факт номер два: книги – недёшевы.
Популярная книга стоила дороже бутылки хорошего вина. Цена иллюстрированного альбома показалась мне запредельно высокой (а ведь я только что переехала из Москвы).
Мне было непонятно, кто целевая аудитория этой ярмарки. Люди, которые жалуются на слишком высокие цены – они правда покупают эти книги? Вот эти, красивенные, даже для меня недешёвые?
Факт номер три: здесь постоянно открываются новые книжные лавки. А также – в Болгарии тысячи издательств. От гигантов типа “Просветы” до крошечных независимых издателей одной книги; включая всю палитру – издательства детской литературы, издательства эзотерической литературы, патриотические издательства, научные, исторические. И отдельно при районных музеях – специальные научные издательства, при каждом – своё.
Да, эти книги покупают и читают. А также – берут в библиотеках. Каждая “Ночь литературы” в Варне представляет десятки европейских книжных новинок (и сотни остаются непредставленными конкретно на этом празднике) – при том, что люди младше 40 лет неплохо читают по-английски.
В любом, даже самом небольшом городе библиотека – это живое пространство, которое любят, обихаживают и которым постоянно пользуются.
Факт номер четыре. В каждом маленьком городе (и в каждом районе города покрупнее) есть “читалиште”.
Читалиште – это место, где создают и поддерживают культурную движуху. Там организуются клубы по интересам – от литературных до шахматных; там собираются родолюбцы (люди, которые хорошо помнят прошлое и умеют о нём рассказывать); там устраивают концерты и спектакли – и читальный зал там тоже есть.
И отдельная библиотека тоже есть. И отдельный театральный зал. И театральная студия.
На район.
А певческих и танцевальных ансамблей – по паре в каждом квартале.
Факт номер пять: болгары учат и совершенствуют родной язык как инструмент. То, что в России преподают на первом курсе филологического вуза, в Болгарии вставляют в головы ученикам восьмого класса.
Восьмой класс – это рубеж. Получаешь свидетельство о восьмилетнем образовании – получаешь право выбора, учиться дальше или идти работать, а также право учиться водить транспорт.
А без синекдохи и метонимии, без общего понятия о троппах и других изобразительно-выразительных средствах, без точного и чёткого умения записать свою мысль – нечего тебе делать за рулём автомобиля. Знай и умей родного языка.
Правда, иногда болгары этим телескопом забивают гвозди. Отакенные гвоздищи.
Факт номер шесть: болгары невероятно саркастичны.
Два самых точных примера – это анекдоты, которые я услышала от местных:
1) “Никогда, никогда в этой стране ничего не изменится к лучшему, – сказала она и кинула окурок себе под ноги”
и
2) “Мы – как тампакс: находимся в отличнейшем месте, но в крайне неудачное время”.
Это – национальные шутки, это люди о самих себе сочинили, посмеяться.
Я бы в глаз дала за такое.
А знаете частый болгарский зачин?
“Мы ничего своего не ценим. О тупая нация, о проклятый народ, о ленивейшие скудоумцы – за что наши герои отдавали жизнь? За то, чтобы мы, внуки их, шли покорными тупыми овцами под иностранные ножи? Очнись, народ!”
Или:
“Город умирает. Страна умирает. Мои дети уехали в Европу, там-то жизнь послаще. А наши политики только и знают, как денежки по карманам раскладывать. Ничего, ничего хорошего тут не будет”.
Живой человек может говорить об этом с горечью и пылом.
Он правда так думает.
Замолчав, он нальёт себе ракии, приготовленной из винограда, собранного со своей лозы (и вам предложит). Почешет за ухом собаку, которая привела коз с пастбища. Отправит спать внуков – которых привезли те самые дети, что поездили по другим странам. И немножечко выпьет, а потом – продолжит:
– Царь Иван Шишман знаешь что сделал? Не знаешь? Так я тебе расскажу.
Факт номер семь: болгары страстно любят страстно спорить.
Они пассионарны как черти на сковороде. Представьте себе, как звучит полная адова сковорода чертей на каблуках и с петардами. Это два образованных господина не сошлись во мнениях относительно личности Владислава нашего Варненчика, польского короля, который погиб в пятнадцатом веке во время последнего крестового похода на Балканы.
Исторические факты и имена покойных царей сыпятся из болгар пулемётной очередью. Им не безразлична ни собственная история, ни собственная политика – причём они с одинаковым пылом могут говорить о визите премьер-министра страны Бойко Борисова к Ангеле Меркель на прошлой неделе, и о том, как “хан Аспарух надрал зад византийскому глисту” в седьмом веке нашей эры.
Болгария, как и все империи прошлого, отчасти дышит собственными амбициями. В тринадцатом веке эту страну называли “Третьим Римом” (имея в виду государство, а не город). А до того – она получала дань с Константинополя (которому платили все остальные). Земли, которые сейчас принадлежат Сербии, Румынии, Венгрии, Северной Македонии, Греции и Турции – были болгарскими. Как шутят сами болгары, “нет второй такой страны, со всех сторон окружённой своими потерянными территориями”. Болгария помнит о том, что в девятом веке придумала кириллицу и сформировала кириллический сектор; о том, что дала славянским народам возможность молиться и писать церковные книги на своём языке (а не на греческом, как настаивал Константинополь). Болгария помнит о том, что стоит на Римской империи. Болгария вобрала в себя аваров, славян и праболгар, отбивала печенегов и монголо-татар, соперничала с Византией как злейший друг и ближайший враг.
У Болгарии огромная история, и одна из самых тяжёлых её страниц – пять сотен лет османского ига, которые натурально прервали Золотой век страны.
Под османами писалось гораздо меньше книг, рисовалось гораздо меньше икон и строилось гораздо меньше церквей и монастырей.
За пять сотен лет не было ни одного века, в который болгары не пытались бы вернуть себе свою землю.
И всё – из-за книг. Из-за легенд о царях, из-за молитв на родном языке, из-за преданий и сказок, из-за песен и танцев.
Из-за языка и уцелели. Не как живые люди – те, которые воевали против османской власти, те погибали совсем юными. Как народность уцелели. Всё болгарское самоосознание держалось на болгарском языке и болгарских же традициях.
Факт номер восемь: болгарские революционеры, те, которые боролись против османской власти в девятнадцатом веке и те, кого называли народными будителями – были людьми разных профессий.
Воинами. Священниками. Учителями. Торговцами.
И все они были писателями.
Воин и писатель Христо Ботев. Священник, воин и писатель Васил Левски. Создатель первого букваря Пётр Берон. “Великие мужи и просветители” (мало кто из них дожил до тридцати). Десятки тысяч торговцев, которые днём кланялись официальной власти, а вечером отсыпали денег не только на оружие для партизан – но и на тетрадки, и книги для школ.
Чем больше узнавал школьник, тем меньше ему хотелось оставаться человеческим ресурсом Османской империи.
Учиться и учить было важно.
Знать свой язык, писать по-болгарски (а не только по-турецки), молиться в церкви всей общиной (а не только дома в одиночку), собираться и ставить пьесы – это было важно не для того, чтобы комфортно жить, а для того, чтобы остаться болгарином.
Болгары уцелели как нация.
Это было аж в девятнадцатом веке…
…ну то есть по местным меркам – вчера.
А, поскольку за собственную память болгары держатся очень прочно – из этого напрямую следует несколько обескураживающий
факт номер девять: в современной Болгарии быть писателем а) естественно б) круто в) принято. Работать со словом, уметь это, любить это, делать это. Писать книги, издавать книги. Продавать книги и говорить о книгах.
Сами болгары вам скажут, что это собачья работа, что денег на этом не будет никогда, только нервотрёпка, и что люди – ужасны, – но правда в том, что здесь, как и во всём остальном мире, только пять процентов оптимистов.
Именно они меняют мир.
И факт номер десять: вне страны очень мало известны болгарские вина.
А ведь они исключительно интересны. В категории красных сухих Болгария оставляет позади Францию – когда находится достаточно амбициозный местный винодел, который вписывается в такие соревнования.
Но. Восемьдесят пять процентов вина выпивается здесь, внутри собственных границ. Болгария любит делать вино и пить вино, выращивать еду и есть еду. Болгария на восемьдесят пять процентов занята собой: своими личными делами, своими урожаями, своими художниками, своими книгами и своими фильмами.
Традиционно осень – время движухи для своих, так что с восемнадцатого октября по восьмое ноября в семи болгарских городах шёл кинолитературный фестиваль “Синелибри“.
Люди собирались вместе, смотрели кино, слушали лекции, читали книги.
Ольга Недорубова
специально для проекта “Ходи-смотри” и “Перелётного чердака”,
ноябрь 2020
Понравилась статья?
Хотите помочь нам в работе?
Будем признательны!
